Это история удивительного человека — Елизаветы Андроновны Токарь. Всю свою жизнь она посвятила медицине. Сначала помогала раненым на фронте. А потом — помогала жителям Ревды появляться на свет. Наш автор Надежда Губарь побывала в гостях у Елизаветы Андроновны.

С Елизаветой Андроновной мы встретились на следующий день после ее 95-летия, 19 сентября (видеосюжет о юбилее смотрите здесь).

— Еще опомниться не успела, отдохнуть, — улыбнулась она.

Я пообещала, что не задержу. Обманула. Проговорили два с лишним часа, слой за слоем погружаясь в воспоминания.

У этой маленькой сухонькой женщины великолепная память. Фотографическая! Даты, имена, названия называет без запинки, не задумываясь. Вовсе ей не 95. Девчонка с короткой стрижкой, зачем-то примерившая костюм бабушки…

Бабушка поклонилась в ноги

— Единственный мой враг — Гитлер! Из-за него я не смогла получить высшее образование. Бабушка моя по маме повивальной бабкой была. Я с детства мечтала на акушерку выучиться. Потому что самое святое, что только может быть на земле, — это жизнь ребенку дать. В 1941 году окончила 9 классов. И тут — война. После окончания годичной школы медсестер, нас, 20 девушек, отправили в Тульскую область. Вот там-то я и увидела первую бомбежку…

Голос у Елизаветы Андроновны негромкий, надтреснутый, мне приходится подносить диктофон почти к самому ее лицу. Он кажется здесь совершенно лишним. Барьером между вчера и сегодня.

— Нет, в Туле немцев не было, их не пустили. Месяц там по-пластунски ползали, помогали раненым, обслуживали сельское население… Потом меня отправили в район на границе Курской и Орловской областей. Там проработала больше двух лет медсестрой в сельской местности. Было голодно и холодно, как всем. Дадут 8 кг овса в месяц от колхоза, и вот как хочешь, так и кушай. Но мир не без добрых людей. Меня приютила старая женщина, колхозница. Я помогала ей после работы. Козу доила, поросят кормила, а овес колхозный курицы ели.

В 1944 году, когда демобилизованные медики стали возвращаться в больницы, молодых «сестричек» отправили домой. Елизавета Андроновна вернулась в Ревду.

— Проработала год в нашей больнице в хирургическом отделении медсестрой. А когда война совсем кончилась, сказала, что хочу учиться. Дали мне справку взамен трудовой книжки, с которой я поступила в фельдшерско-акушерскую школу в Свердловск. На второй курс, поскольку уже медсестра. Два года проучилась, получила диплом. Успела за это время выйти замуж, родила дочку свою. Она 1947-го года рождения, 24 июня у нее день рождения, мне в этот день последний государственный экзамен нужно было сдавать. Да не вышло. Спустя месяц «мы» подросли, я пришла, меня два преподавателя спрашивали. Четверку поставили, было очень обидно. Но сама виновата. Не вовремя же. Мне надо было пятерку, я всегда училась на пять. В школе тоже на первом месте. Как диплом получила — бабушке его привезла показать. Она мне тогда в ноги поклонилась: спасибо, внучечка, большое, что пошла по моим стопам. Это самая святая специальность — видеть человека, который только родился. За каждую обрезанную пуповину, по поверью, три года жизни акушерке добавляется и 40 грехов из души долой. Вот как.

Старшая по званию в семье

— Я в семье — старшая по званию, потому как младший лейтенант медицинской службы.  Муж у меня ефрейтор, а сын только старший сержант. Они мне подчинялись все. У меня военный билет сохранился даже, где вся семья указана. Николай Сергеевич, муж, с Украины, мальчишкой работал на шахте в Горловке. Когда началась война, ему тоже еще восемнадцати не было. Всю войну прошел. После четырехмесячных курсов в Горьком сразу за баранку сел. На полуторке подвозил бензин и керосин для танковых частей. В 52-й армии служил. Освобождал Крым, и Кавказ, и Минеральные Воды... Дошел до Кенигсберга.

Николай и Елизавета встретились уже после войны. В Свердловске, где молодой человек дослуживал еще два года после войны, поскольку в армии по призыву не был.

— Ой, да мы с ним и не разговаривали толком. Я жила на частной квартире на ВИЗе, на Токарей, 52. Зимой, в феврале, у меня украли продовольственную карточку. Я тогда хотела бросить учиться. Потому что не знала, как жить. Родители в совхозе жили, карточку мне дать не могли. Он, Николай Сергеевич, солдат, служил в окружном госпитале, шофером был у начальника госпиталя. И вот он на квартиру завалился с месячным пайком. Он принес такие продукты! И рис, и мясо, и хлеб. А я не беру, говорю, что, мол, не продаюсь. Тетя Тася, хозяйка квартирная, сказала Николаю, чтобы всё оставил. Он уехал, а она мне: «Дура ты, дура. Такой парень! А женихи твои где? Все там остались, в окопах». На следующий день уже муж ее, портной, подходит и говорит: «В тебя хохленок-то влюбился, купил билеты на «Лебединое озеро». Вот так за мной муж будущий ухаживал.

И уговорил-таки! 68 лет вместе прожили, троих детей воспитали. У Елизаветы Андроновны большая семья: 9 внуков и внучек, 12 правнуков и правнучек. Дочки-москвички на юбилей мамы в уральскую Ревду прилетели, чтобы поздравить.

— Правнук мой, Сергей Николаевич, сейчас живет в Арабских Эмиратах один. Его как сына моего зовут. У одной из дочек дочь старшая — Елизавета, в честь меня. Вторая дочь — Мария, в честь моей матери. Третья дочь — Екатерина, в честь свекрови. Внучка Олеся — мой подарок. Она талантливая девочка, поет, в военном оркестре работает. Правнук Лев есть, ему седьмой год исполнился. Он родился в День Победы, — загибает пальцы Елизавета Андроновна.

И с гордостью показывает фотографии мальчиков и девочек, девушек, юношей, взрослых людей. Вся семейная история в эти бумажные квадраты вписана.

Библиотека Толстого

— Когда дочке нашей три месяца исполнилось, мы переехали на Украину, откуда родом мой муж. Первый День Победы совместный праздновали в Одессе. Помню, как сидели на вокзале, салют был. На родине мужа, в Сумской области, я проработала до 1952 года. Был у нас там старый доктор, 80 с лишним лет, который когда-то служил лечащим врачом Льва Толстого. Воспитанный такой… У него библиотека была, в кожаных переплетах все книги, да с дарственными надписями от Толстого. Я их все читала. Мне разрешала докторская жена — видела, что я люблю читать. Я была поражена, какие книги!

— Александр Лаврентьевич Быков, доктор-то, был старенький, все постоянно забывал. Я с ним часто на приеме работала. Как-то бабушка пришла, заболела, а он — поставь, говорит, ей градусник. Я поставила, бабка сидит, а к доктору в это время жена пришла — домой его забирать, потому как кончилось время рабочее. Он и ушел. Бабка сидит, ждет, потом спрашивает: где врач? Я говорю: домой ушел. Она: ну и я пойду. Так с градусником и ушла. А через три дня вернулась, градусник вытаскивает, говорит: спасибо, Александр Лаврентьич, три дня на печке просидела, продержала его под мышкой, помогло!

Елизавета Андроновна снова смеется. Перебирает детали прошлого, как бусы, и то и дело посмеивается, отмахиваясь от меня узловатой рукой. Что это, мол, ты затеяла, рассказы еще какие-то… Она несколько раз повторила, что, мол, счастливая. Что, окромя Гитлера, врагов в ее жизни не было и нет. Да и Гитлера медсестричка-невеличка умыла по полной. Войну пережила и длинную-длинную жизнь живет да радуется.

Каждый восьмой

— Большую часть жизни я акушеркой проработала, принимала роды. Женщины меня очень любили. Работа — самое основное. Когда в Ревду с Украины вернулись, сыну два года было, здесь я младшую дочку в 1966-м году родила. А Николай Сергеевич рационализатор был. Сколько у него почетных грамот, сколько у него поощрений! Даже от секретаря горкома нашего.

— Каждый восьмой ребенок — мой «родственник» по роддому. Сын, дочь, внук, внучка... Вся Ревда. Иду, бывает, по улице, мне кричат: Андроновна, это твой внук. Встает такой дядя, руку целует и обнимает. Это, говорят, твоя внучка по роддому, ты ее не помнишь, но женщина-то помнит. Встает такая тетка, раза в два меня толще. До самой пенсии я проработала акушеркой. А вот на пенсии не работала ни одного дня. Муж сказал: все, хватит, ты мне вырастила троих детей, у нас с тобой сад, ты мне дома нужна.

Царские дочери и Васька Сталин

— У нас семья большая была, семь человек, три дочери да сыновья, все мы в Ревде живем. Всех война затронула, — Елизавета Андроновна бережно подает мне старые пожелтевшие фотографии. На них — братья. У каждого — своя военная история.

— Брат Александр 1936-го года рождения. Он в подводный флот попал. Случайно, его ведь готовили в десантники. Когда привезли призывников в Свердловск комиссию проходить, у кого давление поднялось, у кого снизилось от волнения. А он — здоровенный, не пил, не курил, его в подводный флот. Он четыре года прослужил шифровальщиком где-то на подводной лодке под Японией. Средний мой брат служил в авиации у Василия Сталина. Хотя он всегда говорил — Васька Сталин. Официально-то «товарищ полковник», а если в дружеской обстановке — Василий Иосифович, Вася. Еще один брат, Вениамин Андронович, в Германии служил. А после армии пришел на Ревдинский завод и получил орден Трудового Красного знамени. У отца нашего 8 ноября День рождения, у Вени — 9 ноября. Вот, начиная с Дня революции и отмечали. Папа мой, Андроник Александрович, настоящим богатырем был, 2 метра 10 сантиметров ростом. Коммунист с 1920 года. В Сибирском полку служил и охранял царских дочерей даже, вот как.

Такие исторические эквилибры кажутся совершенно невероятными. Потому что сидим мы с милейшей Елизаветой Андроновной в самой обычной ревдинской квартире среди самых обычных вещей. А кажется — будто внутри учебника истории путешествуем. Время сжимается, расширяется, делает петли. Только над ней, маленькой, седой, улыбчивой, оно не имеет власти. Над женщиной, пережившей своего единственного врага на многие десятки лет.

— Если бы не Гитлер, обязательно была бы акушером-гинекологом. Я всегда была прилежной ученицей. С совхоза бегала в первую школу пешком. Не в нынешнюю, а где Дом учителя. Папа меня до родников проводит, а дальше — сама. Иду, страшно, особенно зимой. Кажется, будто лиса или волк под кустом притаились, но делать нечего, иду вперед. Мама у меня совсем неграмотная была. Я ей говорю: сходи в школу на родительское собрание, послушай, как меня будут ругать. Она: я неграмотная, куда мне. А ты учишься для себя, учись, Лиза, учись. Если бы не Гитлер…

Есть у Елизаветы Андроновны мечта, хотя сама она ее называет долгом. Наверное, так правильней. Мечта эфемерна, а долг платежом красен, он — «сбыточнее».

— На 100-летие хочу поехать к Якубовичу на «Поле Чудес». Смотрю передачу, стоят там глупые, гадают буквы, а я здесь, у телевизора, уже все слово давно отгадала! Хочу съездить, показать, как надо играть.

Одна незадача, ходить Елизавете Андроновне сейчас трудно. Упала два года назад, когда ходила выкидывать мусор, сломала шейку бедра. Операцию делать не стали, гипертония. Ходит с ходунками. Но, как сама про себя говорит, «еще герой героем». А значит, мы обязательно увидим ее на Первом канале. Всего-то надо пять лет подождать и включить вовремя телевизор.

Надежда ГУБАРЬ